Игры Вечности - Страница 19

Насир с душой подошёл к делу — стянул локти бородача за спиной его же собственным кушаком, а ноги разрезанным халатом. «Вот даёт, Чапаев! — восхитился Алексей, подходя к пленнику, — за секунду двоих ухайдакал и этого мастерски упаковал. Не зря его Ясир за старшого держит…»

Заслышав приближающиеся шаги, бородач заныл сильнее. Из скособоченного разбитого рта набежала лужица крови. «Разжалобить хочет, гад!», — Алексей с трудом подавил неожиданное сочувствие. Присел на корточки за спиной пленника и внимательно оглядел грязно-белый кушак. Так и есть, конец ремня заканчивается тяжёлым на вид вшитым грузом. «Всё ясно, — неприязненно взглянул на бородача. — С кистенём на промысел ходит. Удобно, ни за что не заподозришь, пояс он и в Африке пояс. Что ж, не всё коту масленица…».

Снаружи послышались тревожные голоса. Вопросительно глянув, Хафиз попытался было встать, но Алексей сделал страшные глаза, а Абдулу красноречиво показал кулак. Удивлённо переглянувшись с Хафизом, парень слабо улыбнулся и остался на месте.

Возглавляемая Насиром толпа заполнила амбар. Сзади поблёскивали копья стражников. Люди потрясённо уставились на трупы и умолкли.

— А этот живой остался. Салех крепко его приложил, — Насир кивнул Торилу на пленника.

— Значит опять таги, — тяжело вздохнул Торил. — Друзья! Боги благоволят вам! Это чудо, что вы остались живы.

— Что за таги? — прищурился Насир.

— Слуги богини смерти Кали. Погляди на его кушак, — Торил брезгливо поддел грузик носком сандалии. — Это румал. По верованиям тагов запрещено проливать кровь, поэтому жертву душат, или ломают хрящи ударом в горло.

— Но зачем? — не выдержал Алексей. — Просто убивают? Любого безо всякой причины?

— Не любого. Только купцов и путешественников. Таги делают вид, что путешествуют из города в город. Заводят беседы с путниками, одеты вполне пристойно. Кто в них заподозрит убийц? Это известные мастера отводить глаза, говорят, даже предупреждают путников, чтобы опасались душителей. А потом заводят в укромное место, достают румалы и убивают. Себе забирают только серебро. Одежду и вещи жертвуют в храмы тёмной богини.

— А почему такая страсть к серебру? Неужто золотишко не возьмут? — спросил Насир, нетерпеливо поигрывая темляком сабли.

— Почему не возьмут? Возьмут, — спокойно подтвердил Торил. — И золото, и драгоценности. Но всё до последней исподней тряпки отдадут в храм, иначе свои же и убьют. А когда таг накопит достаточно серебра, отливает ритуальную мотыгу. Только ей можно хоронить своих жертв, — печально вздохнул. — И довольно о смерти…. Эй, что встали! Заберите его! — окликнул стражников.

— Погоди, — вмешался Насир. — Что будет с этим шакалом?

— Завтра утром прилюдно казнят на площади. Задушат собственным румалом. Потом румал сожгут.

— Задушат? — Насир казалось, немного опечалился. На секунду задумавшись, решительно махнул рукой. — Ладно, справедливо. Забирайте!

На обратном пути Насир был на редкость молчалив. Время от времени сочувственно косился на пострадавших и тяжело вздыхал.

— Да не печалься ты так, ведь всё обошлось, — попробовал приободрить Алексей. — Живы, здоровы. Деньков через пять говорить смогут.

— Так-то оно так, — замялся Насир. — Всё равно я не углядел, теперь даже не знаю, как буду дяде в глаза смотреть…

— Какому дяде?

— Ясиру, — вздохнул Насир.

— Он твой дядя?

— Да. А ты не знал?

— Ага, знал! Откуда?

— Ну, значит, недосуг было. А мы тут все родственники, — оживился Насир. — Вон даже Абдул с Зиядом мне дальняя родня.

— А что, правильно, — усмехнулся Алексей. — Родне хоть доверять можно.

— Можно, — опять помрачнел Насир. — Но с родни и спрос другой. Даже не представляю, что с дядей будет, когда узнает.

— Да, в его возрасте лишние тревоги ни к чему, — задумчиво согласился Алексей. — А знаешь что, у тебя деньги ещё остались?

— Слушай, обижаешь! — обиженно вскинулся Насир.

— Тогда давай по пути в какую-нибудь лавку заглянем. Успокоительное купим. Я что-то в Паталипутре об этом совсем не подумал. Зайду к почтенному Ясиру первым, заболтаю чем-нибудь, заодно и снадобье дам. А уж потом всё расскажу, так, издалека. Знаешь, как у нас говорят? Повинную голову топор не сечёт.

— Дело говоришь! — Насир воспрянул духом. — Эй, к рынку поворачивай! — гаркнул возничему.

В первой же встречной лавке Алексей прикупил склянку валерьяны. Поколебавшись, на всякий случай прихватил пустырника. Насир настолько проникся идеей, что сразу заплатил не торгуясь.

— Может и тебе глотнуть? — усаживаясь в арбу, сочувственно поинтересовался Алексей. Безропотность, с которой Насир отдал деньги, говорила о многом.

— Ой, не знаю. Ну дай, может поможет…, — Насир протянул руку за склянкой. Чуть глотнул и сплюнул за борт, сморщившись от отвращения. — Это что за гадость?

— Гадость, не гадость, но Ясиру выпить придётся, — Алексей решительно забрал валерьянку. Глотнул и скривился. — И вправду гадость! Редкостная. Ладно, куда деваться…

По прибытии быстренько заскочил в комнату и скинул рюкзак. Критически оглядел взлохмаченное пыльное отражение в бронзовом зеркале, сокрушённо вздохнул и наскоро умылся в тазике. Разгладил мокрые волосы, подхватил склянку и степенно вышел за дверь. «Теперь главное не спешить. Как там говорится, истинно учёному мужу свойственна неторопливость? Кажись так…», — остановился перед дверью Ясира и тихонько постучал.

Дверь чуть приоткрылась.

— Тебе чего? — свистящим шёпотом осведомился телохранитель, подозрительно покосившись на склянку.